Его реабилитировали, когда США достигли Луны. История непризнанного гения, открывшего дорогу в космос - «Интернет и связь»

В феврале 1942-го в бою под Орлом погиб помощник командира взвода Юрий Кондратюк. Сегодня во всем мире этого гения-самоучку считают одним из тех, кто открыл человечеству дорогу в космос. Его имя увековечено в Международном зале космической славы американского музея истории космоса. «Трассой Кондратюка» названа траектория, по которой американцы впервые достигли поверхности спутника Земли. Но клеймо врага народа сняли с него лишь после того, как «Аполлон-11» достиг Луны, пишет sibreal.org.

Лишь немногие знают, что истинное имя Кондратюка — Александр Шаргей. Родился он в наполовину еврейской семье в Украине, а затем, вынужденно изменив имя, оказался в Сибири. Именно там его позже и признали врагом народа.

«Расти в такой среде — большая удача»

Человек, который станет известен под именем Юрий Кондратюк, родился 9 июня 1897 года в Полтаве. Его мать — урожденная Людмила Шлиппенбах — происходила из древнего шведского рода. Строчка «Сдается пылкой Шлиппенбах…» в пушкинской поэме «Полтава» — это как раз о ее прадеде. И когда наследница знатного рода вышла замуж за студента Игнатия Шаргея, еврея по национальности, семья не приняла ее выбор и оборвала все связи. Своего первенца Шаргеи решили назвать Александром.

Александр Шаргей рано потерял родителей. Когда ему было всего шесть лет, умерла мать. Вскоре не стало и отца, который давно покинул семью и успел обзавестись новой. Сироту взяла на воспитание семья двоюродного дедушки.

— Дед со стороны отца был необыкновенно образованным человеком, — рассказывает Елена Щукина, директор Музея Новосибирска. — Да и вообще, Полтава конца XIX века была высококультурным городом. Расти в такой среде — большая удача. А еще Александру Шаргею очень повезло с гимназией, в которую он поступил. Во 2-й мужской гимназии педагоги руководствовались принципом: не нужно муштровать детей, лучше научить их самостоятельно получать знания, чтобы они могли и дальше учиться сами. И эту тягу к постоянному самообразованию Шаргей сохранил на протяжении всей своей жизни, она очень многое ему дала.

Дед Александра происходил из бедной казачьей семьи и всего добился сам, стал отличным врачом. За свою жизнь он собрал богатейшую библиотеку.

— Еще ребенком Шаргей очень много читал, особенно увлекался фантастическими романами. А в подростковом возрасте ему попался роман Бернхарда Келлермана «Туннель», где рассказывалось о строительстве железнодорожного туннеля под Атлантическим океаном. Там была высказана идея использования энергии ядра земли для целей человека. Изучив вопрос, Шаргей понял, что это невозможно, и переключил свое внимание на другую, не менее глобальную цель — покорение космоса. Уже к 16 годам он пришел к выводу, что можно преодолеть земное притяжение и выйти в околоземное пространство, — рассказывает Любовь Писарева, сотрудник новосибирского Музея им. Ю.В. Кондратюка.

«Он не хотел участвовать в братоубийственной войне»

Чтобы добиться поставленной цели, нужны были знания. В 1916 году после окончания гимназии Александр Шаргей уехал в Петроград и поступил в Петроградский политехнический институт.

— Но побыть студентом ему удалось совсем недолго, всего 4 месяца, — говорит Елена Щукина. — Шаргей не успел получить открепительный талон, и его призвали в армию. По окончании школы прапорщиков его направили на Кавказский фронт. А после окончания Первой мировой войны Юрий вернулся в Украину, в Киев, где жила его мачеха, вторая жена его отца. Но началась новая война — гражданская, в Киев вошла армия Деникина. Поскольку Шаргей имел воинское звание прапорщика, то подпадал под мобилизацию. Конвои обходили квартиры и забирали всех мужчин, способных держать оружие. Документы младшего офицера, естественно, привлекли особое внимание, и Шаргея под конвоем доставили на вокзал. Там формировался эшелон, который отправлялся в сторону Одессы, где шли боевые действия.

Документы у всех призывников изъяли. Они хранились у офицеров, сопровождавших новобранцев.

— Шаргей не хотел принимать участия в этой братоубийственной войне. Он вообще никогда не был склонен к каким-то политическим выборам, все это совершенно его не интересовало. К тому же он совсем недавно участвовал в боевых действиях на Кавказе и больше не хотел воевать, — поясняет Елена Щукина. — Шаргей подружился с одним из солдат, разделявших его убеждения, и они решили вместе сбежать. На одной из небольших станций друзьям удалось осуществить задуманное. Но документы остались у офицеров и были безвозвратно утрачены.

Три года Шаргей прожил без документов, каждую минуту ожидая, что его арестуют и расстреляют.

— Жить без документов было очень опасно. К тому же молодому, полному сил человеку нужно было как-то зарабатывать на жизнь. И тогда мачеха решила ему помочь. Она рассказала своему знакомому о сложившейся ситуации. Тот предложил документы своего умершего младшего брата Юрия Кондратюка — студента киевского университета, скончавшегося от туберкулеза. На небольшом семейном совете было принято решение: отныне Александр Шаргей превращается в Юрия Кондратюка. С этим именем он проживет всю оставшуюся жизнь, — говорит Елена Щукина.

«Придумал скафандр, когда не было самого этого слова»

Взяв чужие документы, Кондратюк уезжает из Украины, опасаясь доноса и ареста.

— Жить по документам, которые тебе не принадлежат, фактически с подлогом, было смертельно опасно, — продолжает рассказ Елена Щукина. — В Украине знали и самого Шаргея, и его родных. Чтобы никто его случайно не узнал, необходимо было уехать как можно дальше. Ведь доносы были достаточно распространены и поощрялись. Поэтому Кондратюк был согласен на любую работу. Сначала ему подвернулся Северный Кавказ, где как раз строились сахарные заводы. А потом его пригласили в Сибирь — сперва в Камень-на-Оби, затем в Новосибирск.

Кондратюк устроился на работу в «Союзхлеб», где занимался устройством и ремонтом зернохранилищ. Начав механиком, к 1927 году стал главным инженером. Однако работа была лишь средством обеспечить существование. Все мысли Кондратюка были заняты другим. В январе 1929 года он издает главный труд своей жизни — книгу «Завоевание межпланетных пространств», работать над которой начал еще в 1916 году.

— Кондратюк посылает рукопись в Москву с просьбой разрешить публикацию. Ему отказывают. Причина очевидна: образования у автора нет, он никому не известен, а значит, ничего хорошего написать не может. Тогда Кондратюк издает свою работу на собственные средства, — рассказывает Елена Щукина. — Ему очень хочется, чтобы эту книгу кто-то прочел, оценил. И сразу после выхода книги он посылает ее в дар Циолковскому. В музее хранится копия ответа Циолковского: он поздравляет Кондратюка с книгой и присылает в ответ свою работу «Исследование мировых пространств». Думаю, что это было признанием заслуг единомышленника.

Один из основоположников космического естествознания Александр Чижевский, познакомившись с работой Кондратюка, счел его идеи вторичными, заимствованными у Циолковского.

— Чтобы убедиться, что это не так, достаточно прочесть обе эти работы. Когда начинаешь анализировать, понимаешь: они идут в одном направлении, но разными путями, даже на уровне образов. Если Циолковский представляет ракету как некий поезд с вагонами, то Кондратюк использует образ зонтика. Он делит этот сложенный зонтик и объясняет, что каждая часть — это ступень ракеты, которая отходит. Они мыслят параллельно, — считает Елена Щукина.

«Он был гением-самоучкой»

Многое из того, о чем пишет Кондратюк, будет реализовано на практике десятилетия спустя.

— Он предложил идею скафандра, когда не существовало самого этого слова. А он пишет, что это должен быть костюм, подобный водолазному. И понимает, что возникнут перегрузки, смертельные для человека. Более того: Кондратюк объясняет, как должен располагаться космонавт в ракете, чтобы перегрузки распределялись равномерно по всему телу, предотвращая смещение внутренних органов под действием ускорения. Пишет, что он обязательно должен занять горизонтальное положение, как в современном кресле-ложементе. Интересно, что почти в те же годы основоположник немецкой реактивной техники Герман Оберт пришел к той же идее горизонтального расположения космонавта при взлете, — подчеркивает Елена Щукина. — И таких предложений у Кондратюка множество. Например, он описывает аппарат, который стартует в космос как ракета, а возвращается как самолет, и уточняет, что для приземления понадобится защитный экран из огнеупорной черепицы.

Однако утверждать, что именно идеи Кондратюка сыграли решающую роль в развитии космонавтики — как советской, так и зарубежной — было бы большим преувеличением.

— К сожалению, у него были очень ограниченные возможности и для публикации результатов своей работы, и для донесения их до научной аудитории, — поясняет Владимир Зарко, доктор физико-математических наук, сотрудник Института химической кинетики и горения им. В.В. Воеводского СО РАН. — Кондратюк был гением-самоучкой. То, что он сделал, характеризует его как человека с действительно гениальными способностями. Он высказал очень много передовых для своего времени идей, которые высоко характеризуют его ум, прозорливость и увлеченность. Так, первым в мире именно Кондратюк выдвинул идею использования металла в качестве горючего в ракетных топливах. И многое из того, что им предсказано, потом начало внедряться в ракетную технику. Однако не стоит преувеличивать реальное влияние идей Кондратюка на ее развитие. Ведь его труды оставались неизвестны хоть сколько-нибудь широкому кругу специалистов.

Даже в СССР, где была издана главная работа Кондратюка, с нею могли ознакомиться лишь единицы.

— После смерти Королева конструкторское бюро, создавшее корабль «Восток-1», доставивший Гагарина на орбиту, возглавил академик Валентин Глушко. Известно, что он высоко отзывался об исследованиях Кондратюка. Он считал, что тот получил очень важные научные результаты, что в определенной степени способствовало развитию ракетной техники в России. Но прямых свидетельств этому я не встречал. И мне кажется неверным утверждать, что именно идеи Кондратюка были восприняты при создании отечественных космических ракет, — считает Владимир Зарко. — В истории имеется множество примеров, когда очень важные идеи в истории науки и человечества в разное, но очень близкое хронологически время независимо высказывались различными людьми.

«Ее интересовали более богатые и респектабельные мужчины»

Идеи Кондратюка настолько опередили время, что, когда он принес экземпляры своей книги в подарок коллегам из «Союзхлеба», они просто ничего не поняли. Но автор все равно был невероятно счастлив, ведь ему удалось поделиться своими идеями. Больше разделить эту радость было не с кем: в отличие от карьеры, личная жизнь у Кондратюка не складывалась.

— Кондратюк очень уважительно относился к женщинам. Об этом говорит хотя бы такой эпизод. Однажды один из коллег в присутствии дам прочел на латыни стишок фривольного содержания. И хотя никто из женщин ничего не понял, глубоко возмущенный Кондратюк заявил, что за такое бьют по физиономии, и потребовал от наглеца удалиться из компании. Все были поражены, насколько резок может быть обычно мягкий и добрый Кондратюк, — рассказывает Любовь Писарева. — Несмотря на рыцарское отношение к прекрасному полу, роман за весь новосибирский период жизни у него случился только один. Кондратюк страстно влюбился в красавицу Зою Ценину. Но когда он сделал ей предложение, она только усмехнулась. Позже выяснилось: Зою интересовали более богатые и респектабельные мужчины. Возможно, после этого Кондратюк поставил крест на любви и полностью сосредоточился на работе. К тому же он много времени проводил в командировках, и кочевой образ жизни не лучшим образом сказывался на жизни личной.

То, что Кондратюку всю жизнь приходилось скрывать от окружающих свою истинную личность и биографию, также не способствовало установлению близких отношений с окружающими.

— Он был невероятно погружен в работу, полностью ее увлечен. Когда все коллеги уходили по домам, он оставался и продолжал работать. Уборщица могла прийти утром и застать его спящим прямо на столе. Мог устроиться в спальном мешке на полу, хотя у него была собственная комната, — продолжает Любовь Писарева. — Его вообще очень мало интересовала материальная сторона жизни. Кондратюк мог ходить без носков, носил самый дешевый костюм. Много зарабатывая, почти все деньги он тратил на других. Все знали: у него всегда можно взять в долг и не ждать напоминания о возврате. Он занимался своим любимым делом, не отвлекаясь на внешние обстоятельства.

«Самое большое деревянное зернохранилище в мире»

Вскоре работа над одним из реализуемых в «Союзхлебе» проектов принесла Кондратюку клеймо «врага народа». В стране не хватало скобяных изделий, поэтому при строительстве зернохранилища в Камне-на-Оби он предложил нестандартное решение.

— Элеваторный комплекс состоял из двух частей — сушилки и зернохранилища. Зерно поступало в сушилку по эстакаде, по конвейерной ленте, а затем по другой эстакаде передавалось в зернохранилище, — поясняет Елена Щукина. — Изначально сушилку должны были строить по канадскому проекту. Но из-за нехватки скобяных изделий Кондратюк предложил отступить от него и использовать технологию, по которой строятся деревянные избы-срубы: без единого гвоздя, когда каждое бревно фиксирует соседнее. Он убедил коллег в своей правоте и лично руководил строительством. Американские специалисты, посетившие стройку, были поражены, что огромные бревна просто кладут одно на другое, не скрепляя гвоздями. Они были уверены, что строение развалится, как только начнут загружать зерно. И были настолько убедительны, что Кондратюку пришлось успокаивать коллег, что это не так. Гигантское зернохранилище он назвал «Мастодонтом» по аналогии с древними животными.

«Мастодонт» проработает до конца 1970-х годов. Его перестали использовать только из-за того, что ужесточились санитарные нормы. Позднее он сгорел.

— Это был уникальный объект, возведенный по совершенно безумному проекту. В свое время местные власти даже повесили на нем табличку «Самое большое деревянное зернохранилище в мире». Безумно жаль, что «Мастодонт» погиб, и не только с точки зрения интереса для туристов, — сокрушается Елена Щукина. — Лет 10 назад к нам в музей пришли строители и попросили проект «Мастодонта». Они объяснили, что в зернохранилище была продумана уникальная система вентиляции, которая шла по периметру здания и была необыкновенно передовой для своего времени.

«Он не оговаривает ни себя, ни других»

Отсутствие окончательного проекта — одно из обвинений, которое предъявят Кондратюку. Ему припомнят и решение обойтись без гвоздей, в котором усмотрят попытку погубить тысячи тонн советского зерна.

— Сохранился документ, который, по всей видимости, стал первопричиной ареста Кондратюка. Некий молодой человек — вероятно, по наущению взрослых, ведь ему самому было всего 18 лет, — написал донос. Он обвинил Кондратюка в том, что он все делает неправильно, без чертежей. И что самое парадоксальное, среди прочих обвинений было и такое: что Кондратюк не участвует в политических собраниях. Ему действительно это было неинтересно, что стало отягчающим обстоятельством.

В августе 1930 года было заведено уголовное дело, по которому арестовали 6 человек. Все — сотрудники «Союзхлеба». Обвинение по печально известной статье — ст. 57, п. 8, «Экономическое вредительство». Два увесистых тома с материалами дела и сейчас хранятся в архиве УФСБ по Новосибирской области.

— Следователи были уверены, что работа с элеваторами велась недобросовестно. И когда читаешь все эти протоколы, доносы, осознаешь, что Кондратюк единственный из шести, кто не признал, что делал что-либо во вред, — подчеркивает Елена Щукина. — Остальные признали свою вину и оговаривали друг друга. А Кондратюк в протоколах допросов не делает этого ни разу. Он не оговаривает ни себя, ни других. От него не прозвучало ни слова в чужой адрес. Он рассказывает только технические подробности. Уважение к коллегам — это для него было незыблемо.

Кондратюк провел в Новосибирской тюрьме 6 месяцев. Затем наконец-то выносится решение: коллегия ОГПУ приговорила его к заключению в концлагерь сроком на 3 года. Однако почти сразу же дело было пересмотрено: лагерь заменили прикомандированием к заводу горного оборудования. Ведь несмотря на то, что у Кондратюка не было академического образования и он до всего доходил сам, специалистом он стал абсолютно уникальным. А главное, незаменимым: людей такого уровня в Сибири было крайне мало.

— Все-таки это было самое начало сталинских репрессий, тогда возбуждались только экономические дела. Репрессии тогда еще не были таким большим валом, страшной волной. И решения еще принимались более-менее разумно, — поясняет Елена Щукина. — Поэтому Кондратюка решили оставить в Сибири: квалифицированных специалистов здесь не хватало. В это время как раз начали осваивать Кузбасс и появилась необходимость в создании машин для угольной промышленности. В Новосибирске на окраине города начали строить завод горного оборудования — сегодня это большой авиационный завод им. Чкалова. И под контролем ОГПУ было создано особое проектное бюро № 14, куда собрали порядка ста человек. Конструкторам и инженерам, сосланным в Сибирь, теперь предстояло заняться разработкой оборудования для добычи угля.

Сотрудники бюро № 14 жили и ночевали в тюрьме, а утром их под конвоем привозили на рабочие места. Подробности работы Кондратюка в этот период жизни до сих пор неизвестны, поскольку дело бюро № 14 еще засекречено.

— Когда мы запросили доступ к этому делу в УФСБ по Новосибирской области, нам ответили, что на нем стоит гриф «Закрыто», срок — 100 лет. В январе следующего года документам как раз исполнится век, и мы попробуем обратиться еще раз, — говорит Елена Щукина. — Большая удача, что мы успели познакомиться с делом самого Кондратюка до того, как вступил в силу закон, который дает право на доступ к делам реабилитированных только для родственников. Ведь прямых родственников у него не осталось. Кстати, не так давно к нам обратились Шлиппенбахи. Сообщили, что готовы простить Людмилу за неравный брак, и предложили отныне писать фамилию ее сына так: Кондратюк — Шаргей — Шлиппенбах. Но на этом все и закончилось.

«Королев узнал правду после войны»

Находясь под стражей, Кондратюк узнал, что объявлен конкурс на проект Крымской ветроэлектростанции, и решил принять в нем участие. Вместе с инженерами Петром Горчаковым, арестованным по тому же делу, и Николаем Никитиным, будущим создателем Останкинской телебашни в Москве, они к 1932 году разработали эскизный проект ВЭС. И вскоре авторы получили разрешение ОГПУ на поездку в Москву для презентации проекта.

В столице Кондратюк получил предложение о сотрудничестве от Сергея Королева.

— После смерти Фридриха Цандера Королев остался без главного теоретика и, по сути, предложил эту роль Кондратюку. Королев был практик, а ему нужен был мыслитель. И он сделал ставку на Кондратюка. Я разговаривала со специалистами, и они считают: если бы все сложилось, то именно Кондратюк мог стать тем человеком, который стоял бы рядом с Королевым при запуске первого спутника и первого человека, — говорит Елена Щукина. — Для Кондратюка предложение Королева было суперпотрясающим. Он осознавал: ему предлагают заняться тем, о чем он мечтал всю жизнь. И заняться серьезно. Это уже не теория, можно действительно воплотить свои идеи на практике.

И все же Кондратюк вынужден был отказаться от работы своей мечты. Ведь ракетные проекты жестко контролировал НКВД. Прошлое каждого нового сотрудника тщательно изучалось, и при проверке сразу же вскрылся бы факт подлога документов.

— Кондратюк просто не мог поступить иначе. И Королев, который не принимал отказы, очень резко на это прореагировал, — рассказывает Елена Щукина. — Я потом разговаривала с дочерью Королева, Наталией Сергеевной, и задала ей вопрос: узнал ли он в итоге, что Кондратюк отказался только ради того, чтобы сохранить себе жизнь. И она ответила, что очевидно, да. Потому что после войны, в 1947 году, книга Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств» была переиздана. А опубликовать любую брошюру на ракетную тему без согласия Королева, тем более в Воениздате, было невозможно. Поэтому она уверена, что Королев после войны узнал правду, переменил свое отношение к Кондратюку и дал согласие на публикацию.

«Ушел в бой — и больше его никто не видел»

Утешением Кондратюку могло служить лишь то, что проект инженеров из бюро № 14 был признан лучшим на всероссийском конкурсе. Открывалась возможность реализовать себя если не в покорении космоса, то хотя бы в строительстве принципиально нового типа электростанций.

— Проект был необыкновенно амбициозный по тем временам. Ведь это был проект не просто ветряка, а по сути двух ветряков — одного стоящего на другом. Даже сегодня, в XXI веке, не создано ничего подобного, — восхищается Елена Щукина. — Два ветряка серьезно увеличивали объем выработки электроэнергии. А ведь стояли они не в поле или в степи, а на горе, на высоте 1234 метра, под мощнейшим напором ветра.

К 1936 году проект ВЭС был доработан, в 1937 году началось строительство фундамента станции на горе Ай-Петри в Крыму. Но вскоре все работы были свернуты.

— Куратором этого проекта был Серго Орджоникидзе, нарком тяжелой промышленности. Он вообще поддерживал идею развития ветроэнергетики в СССР. Но в феврале 1937 года после тяжелого разговора со Сталиным Орджоникидзе покончил жизнь самоубийством. И после его смерти ветроэнергетика оказалась никому не нужна. Про Крымскую ВЭС забыли. Возможно, в этом усмотрели отход от плана ГОЭРЛО, инициатором которого был Ленин, — предполагает Елена Щукина. — По этому плану должны были строить только ТЭС и ГЭС. На этом направлении и решили сосредоточиться.

Когда проект закрыли, Кондратюк вернулся в Москву и работал в конторе ПЭК ВЭС, занимавшейся проектированием ветроэлектростанций малой и средней мощности. Но это была работа в стол, по сути, она была никому не нужна.

Через три недели после начала Великой Отечественной войны Кондратюк добровольцем ушел на фронт. Служил телефонистом в дивизии Московского народного ополчения.

— Первоначально считали, что Кондратюк погиб в октябре 1941 года под Москвой. Но потом были найдены документы, подтверждавшие, что он продолжал получать довольствие и после этой даты. Дата последнего получения — 22 февраля. В этот день он ушел в бой, на передовую, и больше никто из однополчан его не видел. Ни среди раненых, ни среди убитых. Наиболее вероятно, что он был ранен в тяжелом бою, и его засыпало землей от взрыва.

«Вы тут нас не путайте»

Обстоятельства гибели Кондратюка, время и место его захоронения до сих пор остаются неизвестны. А его имя оказалось забыто на долгие годы.

— О Кондратюке вспомнили благодаря двум энтузиастам из Новосибирска. Оба занимались проектированием горного оборудования. Яков Ефимович Шаевич в начале 1960-х начал читать публичные лекции про Кондратюка, объявления об этом даже печатались в местной газете. Вскоре его пригласили в обком партии и сказали: «В нашей стране есть только один человек, который открыл дорогу к звездам. Это Циолковский. И вы тут нас не путайте». Его попросили больше не говорить о Кондратюке. В 1980-е годы Шаевич переехал в Израиль и там недавно выпустил книгу о Кондратюке на русском и на иврите. Его подвижничество продолжил Сергей Александрович Козлов, который поднял вопрос об увековечивании имени ученого в Новосибирске и открытии музея в здании, в котором Кондратюк работал, — говорит Елена Щукина.

20 июля 1969 года американская экспедиция «Аполлон-11» высадилась на поверхность Луны. Буквально на следующий день в «Комсомольской правде» появилась статья научного обозревателя Владимира Львова под названием «Человек, который предвидел». В ней говорилось, что многие идеи, использованные американцами для полета на Луну, были впервые выдвинуты Кондратюком, и НАСА лишь воплотила их в жизнь. И даже полетел «Аполлон-11» по орбите, идею которой предложил русский гений.

— Сомневаюсь, что у американцев была возможность познакомиться с книгой «Завоевание межпланетных пространств», — улыбается Владимир Зарко. — Лишь в 1997 году я перевел ее на английский, и теперь, кстати, это издание хранится в Библиотеке Конгресса. До этого перевода не было. Я год провел в Америке, искал по всем источникам, и не нашел ни одного упоминания о Кондратюке до полета на Луну. К тому же к этому времени многие аналогичные идеи уже были высказаны во Франции, причем не просто высказаны, а озвучены на международной конференции и услышаны. Фактически заслуга Кондратюка в том, что он гениально сформулировал эти идеи на самой заре развития космонавтики. Идеи носились в воздухе. Но Кондратюк сформулировал их в двадцатые годы, а другие — лишь спустя десятилетия.

Едва ли не главной заслугой Кондратюка советские журналисты объявили то, что это он придумал технологию орбитальной станции и космического челнока, использованную американцами.

— Тот, кто это утверждает, просто не знает, что в книге «Завоевание межпланетных пространств» об этом нет ни строчки. В неопубликованной рукописной работе, где об этом говорится, Кондратюк просто высказывает здравую мысль: наиболее целесообразно использовать именно такой режим полета — когда ракета вместе с легким челноком летит до Луны. Там челнок прилуняется, затем поднимается и возвращается на станцию. И я вам могу сказать, что до настоящего времени это единственный технически возможный путь. Сейчас нет таких топлив, и может быть, даже не будет в ближайшее время, которые позволили бы тяжелой ракете долететь до Луны, прилуниться и вернуться обратно, — поясняет Владимир Зарко. — А НАСА использовала, скорее, идеи Германа Оберта, на трудах которого основана вся немецкая ракетная техника. Изучая ее после окончания Второй мировой войны, и советские, и американские специалисты признали, что немцы опередили всех в мире просто на десятилетия. Поэтому нельзя преувеличивать реальный вклад Кондратюка. Его признание в большей мере посмертное, поскольку во время его активной жизни он вынужден был скрываться, и из-за этого ответил отказом на предложение Королева.

После полета «Аполлона-11» Кондратюка и пятерых остальных фигурантов дела «Союзхлеба» наконец-то реабилитировали. В 1970 году было признано, что состава преступления в их действиях не было.

— Большую роль в восстановлении доброго имени Кондратюка сыграл летчик-космонавт Виталий Севастьянов. Он решил снять фильм о нем и начал выяснять детали его биографии. Он-то и выяснил, что Кондратюк и Шаргей — это абсолютно разные люди. На тот момент из всех родственников в живых оставалась лишь дочь мачехи Шаргея, его сводная сестра Нина Шаргей. Она была посвящена в тайну смены имени и рассказала о ней Севастьянову. И отдала фотографии. Была проведена судебно-медицинская экспертиза, сравнившая две фотографии — Шаргея и настоящего Кондратюка. В заключении экспертизы говорится, что это совершено разные люди.

Легенда, ставшая правдой

В мае 1994 года Владимир Зарко читал лекцию в американском ядерном центре в Лос-Аламосе и в гостинице случайно прочитал буклет Музея истории космоса в городе Аламогордо, штат Нью-Мексико, США. Он обратил внимание, что в Международном зале космической славы увековечены имена Циолковского, Цандера и пары советских космонавтов, но нет Кондратюка. Он сразу же написал смотрителю музея, что это несправедливо, и затем 20 лет вел переписку, заручившись поддержкой американских и российских ученых и космонавтов. Лишь через 20 лет, в 2014 году галерея согласилась включить Кондратюка в число людей, внесших большой вклад в развитие космонавтики.

— В 2014 году, когда как раз обострились отношения между Россией и США, мы получили письмо, в котором нам сообщали о номинировании Кондратюка и приглашали на торжественную церемонию. Среди 16 номинантов того года Кондратюк стал единственным русским. Портрет нашего земляка повесили рядом с портретом Хуболта, — рассказывает Елена Щукина. — И представьте, какого же было мое удивление, когда я приезжаю в Аламагордо, вечером перед церемонией прихожу в галерею и читаю текст на планшете Кондратюка. В нем говорится, что Армстронг приехал в Новосибирск, чтобы взять горсть земли. Я говорю: «Вы меня извините, но это все-таки не совсем точно, это легенда». А мне отвечают: «Это не важно. Мы считаем, что так должно быть. И пусть так и будет».

Отношение американцев к фигуре Кондратюка поразило директора новосибирского музея.

— Оно какое-то особенное. Я просматривала энциклопедические издания по истории мировой космонавтики, которые выходят в США. И во всех очень достойно говорится о Кондратюке, его вкладе в мировую космонавтику. И на церемонии в Аламагордо о нем также говорили очень уважительно. И это с подачи американцев трасса полета на Луну получила название «Трасса Кондратюка». Приезжающие к нам в музей иностранные ученые, специалисты по ракетному делу и космонавтике, с интересом знакомятся с экспозицией. Они знают, кто такой Кондратюк, рассказывают о нем студентам на своих лекциях. А в России до сих пор многие не знают даже имени Кондратюка.