«Наконец-то, дорогие мои, могу вам отписать. Три месяца мы отступали. Одежда задеревенела от пота и грязи, ноги трясутся от усталости», — эти строчки писал своей семье в Москву в 1916 году подпоручик Авдотий Несвицкий, полк которого погибал в болотах в пойме белорусской речки Щары.

Сегодня места кровопролитных боев заросли травой, болота обмелели, но смерть в виде снарядов и мин остается по-прежнему рядом — ржавая и безразличная, кого забирать с собой. В очередной экспедиции, посвященной Первой мировой войне, нашим проводником стал известный белорусский исследователь эксперт по фортификации Александр Базарнов.

Путешествия по письмам

«Ищите на карте: где дорога железная Варшава — Москва переходит Щару и чуть восточнее имение Старый Двор, там я и нахожусь. А перед нами видна деревня Ольсевичи, она уже на германской стороне», — это снова строки из письма участника боев на Щаре, опубликованного исследователем Владимиром Урбаном.

— Деревня Ольсевичи — родина моей мамы, — писал исследователь Владимир Урбан, — село расположено километрах в пятнадцати от города Барановичи, где я сам родился и окончил школу. Ярко запомнился один эпизод: старую хату поднимали на новый фундамент, работа тяжелая, по деревенским традициям не грех и обмыть. Один из гостей поднял чарку с тостом: «Ну, Федор (так деда звали), простоит это дерево еще лет сто! — А как же, я его из германских окопов брал, а немец привозил хороший лес для своего удобства».

О боях под Щарой почти не упоминали в советской литературе — вина за поражение в Первой мировой лежит в том числе и на большевиках, разваливших фронт. А вот в немецкой литературе бои описаны довольно подробно… и страшно.

На второстепенном фронте

— Для немцев в Первую мировую восточный фронт был в какой-то мере второстепенным: сказывалась техническая отсталость российской армии, из-за чего она не могла представлять большой угрозы для немцев, — рассказывает Александр Базарнов. — Об этом косвенно говорит и название дивизий. Те, которые стояли напротив позиций русской армии на реке Щара, имеют в своих названиях термин «ландверная». Это подразделения, укомплектованные военнообязанными запаса 2-й очереди, по здоровью или по возрасту не годными для прохождения службы в обычных частях немецкой армии.

Но даже против таких противников эффективно наступать российская армия не могла: сказывался снарядный голод артиллерии, отсутствие достаточного количества орудий крупного калибра и неспособность быстро перебрасывать подкрепления к месту прорыва.

Все это превращало любое наступление царской армии в настоящую мясорубку: техническую отсталость царский режим пытался компенсировать числом, бросая на немецкие позиции бесконечные людские цепи.

Бывшие «Король Фридрих», «Кронпринц», «Кайзерин», «Гогенцоллерн» и другие

За беседой незаметно добираемся до немецкой позиции «Король Фридрих». Сегодня у нее в тылу осталось только несколько дотов, линия окопов уже не читается: они были засыпаны, и вокруг теперь сельхозугодья. Сами доты после войны были модернизированы поляками под свои нужды. Некоторые бетонированные убежища были бронированными куполами для наблюдателей. Во время Первой мировой войны весь участок обороняли 51-й и 11-й полки 4-й Ландверной дивизии немцев.

Все доты — небольшого размера, пулеметные, но и их хватало, чтобы атака пехоты императорской армии захлебнулась.

— Основным артиллерийским орудием русских была 76,2-мм полковая пушка со шрапнельным боеприпасом. Это оружие еще называли «косой смерти»: на открытой местности шрапнель производила страшное опустошение в рядах противника. Но против укреплений она бесполезна. Фугасные снаряды тоже были слишком слабы, — поясняет Александр Базарнов.

В районе Барановичей линия фронта тянулась по непроходимым болотам, через Выгановское озеро к реке Щаре.

— Для наступления были пригодны небольшие участки, на них немцы сконцентрировали основные силы и построили бетонные огневые точки. Русские не могли развернуться всей массой, поэтому поочередно посылали в бой подразделения, которые уничтожались одно за другим.

Район обороны 4-ой Ландверной дивизии оборудовался не только пулеметными дотами, но и артиллерийскими. Они находились в нескольких километрах от основных позиций.

Навредить им русские своей слабой артиллерией не могли, а вот немцы, наоборот, засыпали наступающих смертоносной шрапнелью. Увы, посетить эти доты мы не смогли: в момент нашего приезда там был найден артиллерийский боеприпас, милиция оцепила местность и ждала саперов.

Брусиловский прорыв и «Могила русских»

Тем, кто интересуется историей, знаком «Брусиловский прорыв», но мало кто знает, что изначально это был второстепенный удар царской армии, в то время как основной наносился под Барановичами. Удар был подготовлен в рамках общего стратегического плана Антанты на 1916 год.

Во главе Западного фронта Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич поставил генерала от инфантерии Алексея Ермолаевича Эверта, до этого возглавлявшего 4-ю армию.

Перед наступлением под Щарой в подразделениях русской армии моральный дух падал все ниже. Сказывалась череда кровавых боев, когда солдаты прорывались к немецким укреплениями ценой огромных потерь. А потом немцы контратакой уничтожали русских, потому что подкрепление из-за сильно заболоченной местности не могло подойти вовремя. Немцы же благодаря проложенной железной дороге быстро перебрасывали свежие силы.

До наших дней сохранились записи прапорщика гренадерского корпуса Николая Шило. Сначала они полны оптимизма: «Непременно следует наступать! Представляю, как я первым прорвусь к своему дому». Но после меняются описанием страха и ужаса.

Гренадерский корпус, состоявший из отборных солдат, 2 июня 1916 года буквально умылся кровью. Продвинуться дальше первой линии германских позиций им не удалось, к вечеру гренадеры вернулись в свои окопы, потеряв половину штурмовых рот.

Шило так описывает происходящее: «Выполз к своим к вечеру. Весь день провалялся под германской проволокой. А утро и вспоминать не хочется. Только прошли проволоку, как на роту прицелились пулеметы… Огневые точки не подавили. Солдаты все же захватили три пулемета, но я приказал их бросить, лучше пускай уносят убитых и раненых товарищей…»

«Война обернулась всеми ужасами… Не успевали проводить погребение солдат. Мне уже кажется, что я плыву по кровавой реке, где капитанам мели не грозят. Мели могут еще спасти, но в этой реке их нет… Везде смерть». Места этих жарких боев сами немцы прозвали «могилой русских».

Тайна трех крестов

Неподалеку от мест жарких боев находится памятник «Три креста». На бетонном постаменте возвышается орел, за спиной у которого в разные стороны тянутся три бетонных креста. Этот монумент — польский памятник, установленный в 1930-е годы. Некоторые историки и краеведы склоняются к тому, что это сооружение было установлено как символ трех походов поляков на Восток. Но у Александра Базарнова на этот счет своя версия.

— Обычно памятники, посвященные военным походам, устанавливаются на видном месте — на центральных площадях столиц, а здесь он установлен посреди болот, и редкий человек сможет его видеть. Мое мнение: это памятник польским солдатам, погибшим здесь во время бойни в 1916 году. Так получилось, что на этом клочке болотистой белоруской земли сошлись армии Германии, Австро-Венгрии и России, в каждой из которых служили польские солдаты, которым пришлось сражаться друг с другом. Памятник как раз и символизирует эту трагедию.

Саму Первую мировую войну Александр Базарнов называет «никому не нужной». Память о погибших и боях хранят только немцы, ухаживая за могилами тех лет. Сохранение воспоминаний об этой войне в Беларуси и России — удел немногих одиночек-энтузиастов. Множество уникальных памятников фортификации уничтожено, другие обветшали и преданы забвению. Такое отношение к своей истории сложно понять.

Газель с лазерным выжигателем и десантная "Синица": главные новинки выставки "Армия-2018"

Видеофакт. Сможет ли пуля пробить броню БТР-70

Как два бизнесмена из Америки и Израиля нашли в Слониме могилу пророка, предсказавшего Холокост

Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter